— Нет, — сглатывает. — У меня кинофобия. Я не могу…

Сочувственно киваю. «Давай я помогу тебе?»

— Нет… нет… не надо, — умоляюще. — Я не контролирую. У меня панические атаки… Собака напала… и вот.

Хм… Зависаю взглядом на стене, придумывая, как быть.

«Ника…»

Внимательно смотрит на мои губы. Но я беру опять блокнот. Дописывая на той же странице: «Собаки — они как люди. Разные. Есть адекватные, есть — нет. Тара адекватная. Ласковая. Я её пока привязал».

— Я всё понимаю… Не могу! — отчаянно зажмуривается она.

Дожидаюсь, пока отдышится и успокоится. На мгновение оттягиваю водолазку, мельком демонстрируя горло.

— Это собака?!

Киваю.

— Тара?

«Нет».

Испуганно дыша, тянет медленно пальцы к моей шее, не отводя он неё взгляда. Мне хочется отстраниться. Я помню её реакцию на мои шрамы. Не вдохновляет. И меньше всего мне хочется ещё раз увидеть эту же реакцию. Но я пересиливаю себя. Сжимая зубы, заставляю себя не двигаться.

— Мне всё время снится, что собака разрывает моё лицо. Звучит, наверное, тупо, да? Типа лицо — это всё, что меня беспокоит! Я всё понимаю. Но это очень страшно… — доверчиво, срывающимся голосом.

Киваю. Провожу большим пальцем по её скуле. Уж лучше моё горло, чем её лицо… Аккуратно оттягивает ворот водолазки, со страданием на лице сводя брови.

— Это ужасно больно было, наверное.

Чувствую, как её палец несмело и едва касаясь, двигается по моей коже. Отвращения на её лице нет. Только сочувствие. Возвращает воротник на место. Немного приглаживая его.

— Как ты выжил?

«Собака не успела полностью сомкнуть челюсти. Я сам виноват, — пишу ей. — Потерял концентрацию. Я — кинолог и не должен был допустить такой травмы».

Всё… один лист израсходован. Отрываю, отдаю. Ника читает. Встаю, подаю ей руку. Отрицательно крутит головой.

— Я не пойду!

Открываю блокнот. «Я тебе ОБЕЩАЮ, что скорректирую это. Ты перестанешь бояться. Доверься». Отрываю, отдаю. Ну вот и всё. Убираю ручку и обложку от блокнота в карман. Опять протягиваю руку.

— Ну не надо, пожалуйста! Я не хочу туда! — отстраняется, вжимаясь спиной в стену.

Успокаивающе раскрываю ладони. Ладно-ладно… Достаю из холодильника маринованное мясо и бутылку вина. Кручу штопор, открывая вино.

— Саша… — её пальцы ложатся мне на лопатку.

Моя рука замирает в процессе. Это касание прожигает меня насквозь. Ника очень близко. Чувствую тепло её тела и запах парфюма. Пальчик медленно рисует от лопатки к позвоночнику. И мне кажется, я сейчас коротну от этих неожиданных ощущений. Лучше бы ей не делать так! Потому что я в секунде от того, чтобы развернуться и втрамбовать её в стену. И…

Месяцы фантазий об этом наработали во мне хоть и фантомные, но очень мощные рефлексы на этот счёт.

Встряхиваюсь.

— Саша… — проникновенно шепчет Ника.

Хватая кислород, не двигаюсь. И плыву… пиздец просто…

— А когда ты позвонишь папе?..

А, чёрт! Делаю вдох поглубже. Медленно выдыхаю, собирая себя в кучу. Лучше я буду сволочью в её глазах сейчас… Но тему с отцом буду пока бойкотировать.

Бросаю на стол штопор с пробкой. Забираю чашку с шашлыком. Ухожу…

Глава 18 — Женская власть (Ника)

Пока его нет, я исследую помещение внизу — туалет, душ, сауна… Открываю тёмную стеклянную дверь. В лицо идёт волна горячего сухого воздуха. Мне хочется помыться. На деревянной скамеечке стопкой сложены два белых полотенца. Подхожу к небольшому окошку, выглядываю на улицу. Саша насаживает мясо на шампуры…

Мне не во что переодеться, но моё шёлковое бельё в сухой разогретой сауне должно высохнуть быстро. Забираю оба полотенца и иду в душ. Дверь не запирается изнутри. Растерявшись, пытаюсь решить, насколько это адекватно — воспользоваться незакрывающимся душем в доме постороннего мужчины с непонятными мне намерениями.

«Я быстренько!» — сдаюсь я. Он же всё равно сейчас занят на улице.

На полочке только мужской гель для душа, шампунь, пена для бритья, пачка одноразовых лезвий… Ну что ж делать? Придётся довольствоваться тем, что есть. Торопливо мою волосы. Без кондиционера и расчёски я с ними не справлюсь! Сомневаюсь, что у Саши есть расчёска. Стрижка у него короткая…

Стираю бельё. Ополаскиваюсь ещё раз и выключаю воду. Наклоняюсь, обматывая волосы полотенцем. Выпрямляюсь, дотягиваюсь до ещё одного, чтобы обернуться. Встряхиваю его…

Дверь открывается! Саша…

Вскрикнув, прижимаю к себе полотенце, пытаясь прикрыться. Свожу вперёд плечи, пытаясь инстинктивно укрыть грудь. Полотенце висит в непослушных пальцах, прикрывая меня совсем немного.

Поднимаю на него глаза… Его сначала растерянный взгляд вдруг тяжелеет и разгорается. Ресницы медленно соприкасаются… Взгляд скользит по моему телу вниз. И он такой… проникающий, словно между нами нет никакого полотенца! Замечаю, как кровь бросается ему в лицо, ноздри вздрагивают.

Мне и страшно от его реакции, но… и не только страшно. На меня никогда так откровенно жадно и жарко не смотрел ни один мужчина. Растерянно прислушиваюсь к себе, ощущая, как моё тело нетерпеливо и сладко тянет под этим взглядом.

В полной тишине только наше громкое дыхание. Мне кажется, ещё мгновение и…

Он делает шаг ко мне ближе, губы вздрагивают в чуть заметном возбуждённом оскале, и взгляд его расфокусируется.

— Саша… — испуганно шепчу я. — Нет!

Его глаза захлопываются… Резко отворачивается и выходит. А я, замерев, продолжаю стоять так, чувствуя, как болезненно ноет между бёдрами. Машинально прикасаюсь к себе там. Пальцы скользят по чувствительным, испачканным возбуждением губкам. По бёдрам проходит нетерпеливая лёгкая судорога, и дыхание удушливо срывается.

Со мной явно что-то не так… Это неадекватно!

Трясущимися руками обматываюсь большим полотенцем. Как теперь выйти туда?..

А куда деваться?

Я провоцирую мужчину?.. Но я же не намеренно…

Ника, не играй с огнём! Ты видела его взгляд?? Да тебя только что чуть не сожрал хищник!

Ну он же вышел…

Что это всё означает?

Мне сложно все свои сумбурные слова оформить в выводы. Я только чувствую и понимаю, что Саша ко мне очень неравнодушен. Но что с этим фактом делать — не понимаю. Это усугубляет ситуацию или, наоборот, делает её менее опасной для меня?

Забираю мокрое бельё. Выхожу. Его нет… Раскладываю бельё по скамеечкам в нагретой сауне. И теряясь от лёгкой паники и неловкости, иду наверх. Надеюсь, его там нет!

Как он обнажается со своими взглядами! Боже…

За время, пока я была с Максом, слышала от него сотни признаний и слов любви. Ни одно не поразило и не тронуло меня так, как Сашины молчаливые взгляды. Подкупает, зараза такой!

Наверху, слава Богу, его нет. Вытираюсь насухо и быстро натягиваю своё платье прямо на голое тело. Отсутствие трусиков всё равно оставляет ощущение обнажённости! Твёрдые соски просвечиваются через ткань.

Замечаю боковым зрением бокал красного вина на столе… Прикладываю ладони к горящим щекам. Мне хочется этого вина, да. Чтобы немного снять нервозность, которая выматывает. Делаю глоток… Согревая, вино растекается по моему телу сладким теплом. Саша не возвращается. И почему-то вместо того, чтобы расслабить меня, этот факт начинает нервировать.

Я копаюсь в себе, пытаясь понять, что чувствую, и что происходит.

Допиваю вино, глядя в окно на мангал. Тара привязана за поводок и валяется на спине, выставив живот. Саша ложится на гамак… Мы встречаемся взглядами. Смущённо отхожу от окна.

В груди трепещет… От чего? От ощущения тонкой женской власти над ним. С Максом мне так и не удалось это почувствовать. И тогда я не смогла сформулировать, что «не так». А вот с Сашей… Несколько коротких переживаний этого важного ощущения вдруг дали мне полное понимание, откуда это чувство пустоты с Максом.

Так… Стокгольмский расцветает во всей красе??

Снимаю с волос полотенце. Чувствую расслабленность и головокружение от вина. Растрёпываю пальцами волосы, разглядывая себя в зеркало на шкафу. Щёки полыхают, глаза блестят… Нет уж! Я хочу иначе. Не очароваться моим похитителем ещё сильнее, а попробовать укрепить эту власть, что почувствовала. И потом — убедить его… уговорить… упросить… Договориться с ним!